Как чувствуют себя сегодня нефтяные компании, как изменилась за 25 лет работа аудиторов и как она изменится вскоре при усилении банковского регулирования в Казахстане, а также о других актуальных вопросах экономической повестки страны «Капитал.kz» поговорил с Даной Инкарбековой, управляющим партнером PwC в Казахстане.
— Дана, во сколько оценивается сейчас рынок аудита в Казахстане?
— Я бы сама хотела знать ответ на этот вопрос. В отличие от других индустрий у нас нет аналитиков, которые делают такие оценки. Мы знаем оценки рынков наших клиентов и их долей рынка. Могу лишь сказать, что компании Big 4 сейчас примерно в паритете друг с другом, также присутствуют другие мировые сетевые компании и местные игроки.
— Какие тренды влияют на бизнес Big 4 в Казахстане последние три года?
— Первый тренд — влияние глобализации на казахстанский бизнес. Из всех стран Центральной Азии Казахстан наиболее интегрирован в мировую экономику. Об этом говорит количество иностранных инвестиций и достигнутый уровень развития экономики в целом. Второй тренд — развитие информационных технологий. Операции и бизнес-среда стали достаточно сложными, и это влияет на наши услуги. Нужны все более высокие компетенции, и это усилило конкуренцию с одной стороны, с другой стороны — на рынке появляются новые игроки и это новые возможности для нашего бизнеса. Еще один тренд — усиление регулирования. Это и мировой тренд, и тренд в Казахстане, и он также влияет на все составляющие нашего бизнеса. Исходя из озвученных тенденций, главное в текущих условиях для такого традиционного бизнеса, как аудит и консалтинг — оставаться релевантными. Также в силу высокой конкуренции нам нужно быть эффективными, это, в первую очередь, касается сокращения затрат на выполнение услуг. На помощь в этом приходят новые информационные технологии, и преимущество быть частью глобальной сети как раз состоит в доступе к таким технологиям и знаниям. Кроме того, появляются новые услуги, одни из наиболее востребованных связаны с человеческим капиталом, цифровизацией и управлением рисками.
— В следующем году Нацбанк вводит рискориентированный подход в банковском регулировании. Работа аудиторов изменится?
— Да, это будет дополнительная работа для аудиторских компаний. Пока нет детальных инструкций и окончательной ясности, как это будет осуществляться на практике. Мы сейчас активно обсуждаем это внутри компании и с нашими иностранными коллегами, у которых был схожий опыт. Не скрываем, мы видим в этом дополнительные возможности для нашего бизнеса. Аудиторы и консультанты будут играть важную роль в помощи регулятору в подтверждении и оценке систем риска, контроля, внутреннего аудита и процессов в банках. Это очень своевременные изменения, многие страны уже работают по такой системе, и мы надеемся, что Нацбанк возьмет лучший опыт зарубежных стран.
— Нацбанк консультировался с аудиторами, прежде чем внедрять этот подход?
— Да, были обсуждения. Мы все это время были в курсе ожидаемых изменений, хотя не все, что мы предлагали, Нацбанк учел. Не могу раскрыть детали. Как я уже упоминала, усиление регулирования — мировой тренд, это ответ на существующие реалии. Регулятор делает свою работу.
— Сейчас аудиторские отчеты подвергаются критическому анализу третьих лиц?
— Помимо самой аудиторской компании?
— Да.
— Аудиторский отчет обычно адресован собственникам и руководству банка. То есть тем лицам, которые отвечают за корпоративное управление. Аудит банков сопряжен с высокой ответственностью. Национальный банк, будучи регулятором в области аудита финансовых организаций также получает наше аудиторское заключение. И конечно же, аудиторское заключение и финансовая отчетность подвергаются анализу как Национальным банком, так и прочими заинтересованными сторонами.
— Если оценивать монетарную политику Нацбанка, казахстанские компании лучше чувствовали себя при управляемом курсе тенге или при инфляционном таргетировании?
— До определенной степени при управляемом курсе тенге компании чувствовали себя хорошо. Но и это нельзя было назвать стабильностью, потому что раз в пять лет все равно происходила девальвация. При инфляционном таргетировании курс еще более нестабилен. По результатам нашего последнего CEO Survey подавляющее большинство руководителей назвали волатильность тенге самым болевым вопросом. Особенно непредсказуемо это влияет на CAPEX, ведь закупка оборудования в основном номинирована в иностранной валюте. Но стоит отметить, что волатильность валют — это сейчас вызов практически для всех стран.
— PwC в Казахстане уже 25 лет, как за это время изменились подходы к аудиту и запросы клиентов на аудит?
— Аудит стал глобальным, а не сугубо казахстанским. Если в первые годы независимости бизнесы были простыми, а аудиторы в основном приглашались из-за рубежа, то сейчас бизнесы усложнились, но и удалось вырастить местные кадры с нужными компетенциями. В начале нулевых глобально на наш бизнес очень повлияло то, что произошло с компанией «Энрон» (банкротство крупнейшей энергокомпании в США, информация о финансовом состоянии которой была сфальсифицирована с помощью бухгалтерского мошенничества, — Ред.), после чего американский регулятор ввел жесткие требования к аудиторам. В результате аудит стал очень ориентирован на то, что касается тестирования контролей, применения статистических методов, и глубина аудиторских проверок существенно повысилась. Аудиторы тогда изменили сами методы проведения аудиторских проверок. А сейчас мы уже даже частично применяем роботизацию. Думаю, не за горами время, когда в нашей профессии будут использовать искусственный интеллект.
— Обсуждения нового Налогового кодекса были в Казахстане очень активными. Какие проблемы удалось решить, а какие нет?
— Разработка нового Налогового кодекса — очень важный шаг в развитии фискальной политики любого государства. От того насколько прозрачным, продуманным и простым будет этот документ, зависит уровень собираемости налогов, доверия к налоговым органам и качество инвестиционного климата. Мы наряду с другими крупными участниками рынка активно участвовали в обсуждении проекта кодекса. Новый документ не смог и не мог бы решить сразу все налоговые проблемы и спорные вопросы, но налоговое законодательство должно быть непрерывным процессом с постоянной обратной связью от бизнес-сообщества. Пока остается нечеткая интерпретация некоторых норм законодательства. Но новый кодекс, может быть, точечно, но привнес много положительных изменений. У нас большой опыт в разрешении налоговых споров и мы знаем, что очень часто нарушается принцип презумпции невиновности налогоплательщиков. На них перекладывается бремя доказывания собственной правоты, хотя в самом законодательстве есть неурегулированные вопросы. Одно из ключевых изменений в новом налоговом законодательстве, которое мы очень приветствуем — это введение принципа добросовестности налогоплательщика. Все неясности в законе теперь должны толковаться в его пользу. Другой позитивный пример — пересмотренная система управления рисками для осуществления целей налогового администрирования. В целом, есть прогресс, но есть и над чем работать.
— Над чем, например?
— Очень острый вопрос — декриминализация налоговой ответственности. Сейчас есть уголовная ответственность первых руководителей при доначислении налогов. Идет активный процесс обсуждения бизнес-сообщества с правительством, он довольно открытый. Правительство понимает, что это влияет на инвестиционный климат в стране.
— Но в развитых странах тоже суровая ответственность за уклонение от уплаты налогов…
— Тут, скорее, вопрос пороговых значений. У нас очень низкий порог. Это во-первых. Во-вторых, это опять же возможности различного толкования и интерпретации закона, когда он прописан нечетко. Налогоплательщик может быть добросовестным, но его понимание налогового законодательства может отличаться от толкования налоговыми органами.
— Вы очень тесно работаете с нефтяными компаниями. Как оцениваете динамику их восстановления после низких цен на нефть? Какую стратегию они выбрали?
— Существующая волатильность цен на нефть — это новая реальность, в которой работают нефтяные компании. И основной фокус в таких условиях направлен на эффективность и снижение себестоимости. Это очень капиталоемкий бизнес и сейчас в первую очередь происходит корректировка CAPEX и OPEX. Однако подход к таким корректировкам — селективный. Инвестиции продолжаются, но в те области, которые наиболее перспективны. То есть происходит переоценка стратегий. Например, компания «Тенгизшевройл» продолжает инвестиции в расширение бизнеса. В то же время нефтяные компании в Казахстане, к сожалению, сокращают инвестиции в геологоразведку. Но, опять же, на тех участках, где они не видят больших перспектив.
— Вы чувствуете, что экономика Казахстана диверсифицируется?
— Клиенты из других секторов, конечно, появляются. Но еще есть к чему стремиться. Процесс диверсификации упирается в проблему большой территории и относительно небольшого населения. Правительство сейчас активно пытается развивать другие отрасли, в том числе сельское хозяйство, с помощью госпрограмм. При этом основным драйвером экономики по-прежнему остается добывающий сектор.
— Считается, что есть две основные возможности — экспорт и транзит. Верите в успех Казахстана в этих направлениях?
— Наверное, проект «Один пояс — один путь» — это большая возможность. Кроме того, одна из отраслей Казахстана, которая может привлечь и привлекает инвесторов — это сельское хозяйство. В то же время множество факторов остаются вне контроля нашей страны. Например, привлечение иностранных инвесторов. В регионе усиливается конкуренция за привлечение инвестиций, появляются новые активные игроки, а пул инвестиций ограничен.
— Вы говорите об Узбекистане?
— Да.
— Чувствуется, что китайские инвесторы более активно стали заходить со своими проектами в Казахстан?
— Наверное, да. Возможно, это связано со стратегией развития Китая во всем мире, а не только в Казахстане.
— Назовите три главные проблемы для казахстанских компаний в текущий момент?
— Нестабильность тенге, нехватка квалифицированных кадров (особенно остро эту проблему отметили руководители именно в последнем опросе) и…
— Финансирование?
— Вы знаете, с финансированием сейчас как раз лучше, чем несколько лет назад. Финансирование есть. Наверное, третья проблема — это все-таки инфраструктура, недостаточность которой может сдерживать развитие экономики и общества. Необходимо улучшать как физическую инфраструктуру (например, транспортную, инженерную, ИТ и так далее), так и инфраструктуру правовую, инновационную, социальную. Инвестор идет туда, где ему комфортно и безопасно.
— Как можно охарактеризовать текущую экономическую ситуацию в Казахстане?
— Мы сильно интегрированы в мировую экономику, и на нас это ощутимо влияет. А в следующем году многие эксперты ожидают некие кризисные моменты… Мое мнение: то, что происходит сейчас — не кризис, а новые реалии. Умеренный оптимизм — так можно назвать наши ожидания. Вообще, оптимизм нужен казахстанскому обществу, мы слишком заточены на негатив. А для развития экономики, инноваций и творчества нужна вера в успех.
